Send as Postcard

Вид на Никольский рынок с Крюкова канала
НИКОЛЬСКИЙ РЫНОК. Садовая ул., 62. 1788-1789 гг.
Построен на пересечении каналов Грибоедова и Крюкова, место размещения рынка определялось удобством для доставки товаров по воде. Весь комплекс занимает большой квартал, его фасады с глубокими аркадами и высокой кровлей имеют своеобразный характер, выразительные пропорции и тонкий рисунок деталей.
на четной стороне Садовой Улицы, тянется нескончаемая аркада дома № 62 -корпусов Никольского рынка. В первые десятилетия существования Санкт-Петербурга вплоть до конца 1750-х годов, эта местность, как свидетельствует старинный источник, «оставалась еще без всякого признака жизни». Правда, в конце 1730-х годов «Комиссия о Санкт-Петербургском строении» предложила: на обширной территории между Фонтанкой и Глухой речкой (нынешним каналом Грибоедова) возвести каменное строение Морского полкового двора, в котором расположились бы казармы и многие учреждения морского ведомства. Но прожект этот не был реализован. Позже решено было занять сперва северную часть этого участка, прилегающую к Садовой улице. На этом болотистом месте на сваях в 1788-1789 годах по проекту неведомого нам архитектора построили здание Никольского рынка.
Решение такое было принято, надо полагать, с учетом того, что рынок окажется между тремя водными протоками, по которым удобно доставлять на рынок товары. Название свое Никольский рынок получил, видимо, от стоящего напротив него собора, построенного в честь святого Николая, считавшегося покровителем моряков. Напомним, что у восточной стены рынка проходил переулок, который в связи с соседним собором именовался Никольским.
Рынок был возведен в два этажа. Вдоль галереи первого этажа располагались лавки и лабазы (помещения для торговли мукой и зерном). Во втором этаже были конторы и склады. После пожара 1825 года Никольский рынок был частично перестроен. Справочник по Петербургу 1885 года сообщал, что «главную торговлю этого рынка составляют: рыба, мясо, лабазные, москательные и железные продукты».
Торговля велась, как водится, не только в лавках и лабазах, но и в галереях и на тротуарах у аркады Никольского рынка. Современник рассказывает, что в галереях стояли столы, на них - огромные чайники с каким-то кисло-сладким теплым пойлом, называемым медом; здесь же - стеклянные кувшины с квасом из клюквы; тут же груды вареной печенки, вареные Потроха, яйца, булки. В галереях и на тротуарах - толпы торгашей с лотками яблок, апельсинов, лимонов, сахарным мороженым, со спичками и табаком.
В 1930-х годах в Никольском рынке разместился завод эмалированной посуды. Торговые помещения рынка и поныне заняты небольшими предприятиями.
Напротив Никольского рынка Садовая улица сливается с набережной канала Грибоедова. Здесь в послевоенные годы возникла обширная озелененная площадка. В XVIII - начале XIX века здесь находился один из многих в Петербурге рынков, где велась торговля крепостными людьми. В то время газеты пестрели объявлениями о продаже крепостных. Они назывались в обиходе «продажными людьми».
На множестве аукционов с троекратным ударом молотка переходили из рук в руки старая мебель, поношенные шубы, и вместе со всем этим хламом ставились на торги «семьи доброго поведения, нраву тихого, спокойного» или «муж с женою 40-50 лет, доброго поведения...» Гром Великой французской революции над Европой, лицемерные контакты с французскими энциклопедистами (прогрессивными философами, писателями, учеными) побудили «просвещенную императрицу» Екатерину II совершить акт, демонстрировавший ее гуманность: эта реформа состояла в том, что царица воспретила употребление на аукционах молотка при продаже крепостных крестьян... Следующая, столь же «гуманная» реформа была осуществлена любимым внуком Екатерины II - Александром I, который запретил печатать в «Санкт-Петербургских ведомостях» сообщения о продаже людей без земли.
Реформа Александра I не изменила ничего. Декабрист И. Д. Якушкин в своих мемуарах писал: «Прежде печаталось прямо - такой-то крепостной человек или такая-то крепостная девка продаются; теперь стали печатать: такой-то крепостной человек или такая-то крепостная девка отпускаются в Услужение, что означало, что тот и другая продавались». Затем, в 1833 году, последовала новая «реформа»: запрещено было продавать крепостных отдельно от их семей («Семейством же, не подлежащим раздроблению,- гласил закон,- считать отца, мать, из детей их сыновей-неженатых и дочерей незамужних»). Закон этот практически повсеместно нарушался, «дробление» семей при продаже крепостных было обычным делом.
Цены на крепостных «продажных людей» имели широкий диапазон. В последние годы XVIII века цены стояли такие: за «рабочую девку»-150-170 рублей; за горничную, «искусную в рукоделии»,- до 500 рублей; за мужа-портного и жену-кухарку - 500 рублей; за повара с женой и сыном двух лет - 800 рублей. За «изрядно пишущих» просили 300 рублей.
После реформы 1861 года, отменившей крепостное право, эта вытоптанная площадка у Садовой улицы перестала быть местом купли-продажи людей. Здесь в пореформенные годы происходил наем горничных, кухарок, раскинулся толкучий рынок. Зримое описание этого уголка Садовой дает (в романе «Где лучше?», 1867 г.) писатель-демократ Ф. М. Решетников: «У Николы зазвонили к обедне. В это время Большая Садовая уже не походила на ту, какою она была утром. Вперед и обратно по ней то и дело ехали извозчики с седоками (заметим, что извозчики при следовании друг за другом должны были сохранять интервал в 3 сажени. Пользоваться кнутом им было запрещено. За нарушение городовой беспощадно накладывал штраф.- П. К.), то и дело ломовые лошади везли мешки с мукой, кули с куделью (волокнистая часть льна, пеньки.- П. К-), хлопчатой бумагой, железо, плохонькую мебель, за которою шла старушка в худеньком салопчике и капоре на голове или молодая женщина в черном суконном пальто с костяными и шестиугольными пуговицами, ехали порожние кареты, порожние пролетки с важно сидящими в них извозчиками... Вот приехала городская карета (тогдашнее маршрутное такси.- П. К.), запряженная четверкой лошадей... на передке стоит кондуктор со светлыми пуговицами, в фуражке с каким-то значком и кожаным кошелем на боку... Вот зазвенел где-то колокольчик, и немного погодя показался вагон, который тащили по рельсам две лошади. На нем и в нем сидели люди: вверху - мужички, приказчики; внутри - господа, купцы и дамы. На передке и на задке этой кареты стояло по кондуктору в форменной одежде...».
Приведенная выше цитата начинается со звона «у Николы». Речь идет о стоящем на другом берегу канала Грибоедова Никольском соборе