Send as Postcard

дом № 118, принадлежавший с 1791 года Г. Р. Державину - «отцу русских поэтов» по определению В. Г. Белинского. Соседи-домовладельцы состояли в непрестанной вражде. Гарновский построил свой дом столь высоким, что затемнил свет своему знаменитому соседу. На это Державин пожаловался в полицию и написал язвительные стихи «Ко второму соседу», где предрекалась печальная судьба Гарновского. Ода «К первому соседу» была написана в 1780 году и посвящалась откупщику М. С. Голикову, который жил на Сенной площади, недалеко от Державина.
Имя Гаврилы Романовича Державина известно всем со школьной скамьи. Сын небогатого офицера, оставшийся сиротой, он был вызван в Петербург для прохождения службы в лейб-гвардии Преображенском полку. 15 лет он носил армейский мундир: сперва солдата, потом сержанта, унтер-офицера. Служба не оставляла времени для занятий стихотворством и рисованием, к чему Державин имел сильную склонность. Ему исполнилось 33 года, когда он уволился в статскую службу. Началась его плодотворная литературная и государственная деятельность.
Творчество Державина определило характер современной ему русской литературы. Поэты пушкинской поры и все, кто вошел в отечественную поэзию в последующие десятилетия, учились у Державина. Еще при жизни он снискал всероссийскую славу. В. Г. Белинский, называвший его «богатырем поэзии по своему природному таланту», писал, что в Державине «мы видим... блестящую зарю нашей поэзии».
После смерти Потемкина Гарновский вывез в свой дом из Таврического дворца лучшие вещи: мебель, картины, статуи. Наследники Потемкина, спасая свое добро, организовали на Фонтанке перехват барж с этим имуществом. Державин видел эти схватки, происходившие за окнами его дома.
Дом Гарновского стоял не законченный строительством, даже не имел крыши. И владелец его несколько раз просил у Екатерины II пособие на достройку здания. Это дало повод Державину написать эпиграмму «Челобитная о достройке дома»:
Воззри, монархиня! на дом, -покрова не имущий, В столице от крупиц царя Тавриды сущий. Воззри! и украси сей хижиной твой трон: Прибавь к украденным еще хоть миллион.
За разные хищения Гарновский в конце XVIII века был посажен в Петропавловскую крепость. Дом его продали за долги с публичного торга. Позже он отошел в казну. В нем разместили казармы Измайловского и Егерского полков, в хозяйственных постройках - конюшни. Пробыв несколько лет в заточении, Гарновский сумел избежать суда, был выпущен под надзор полиции;, стал профессиональным шулером и умер в 1810 году.
В 1791 году Державин купил недостроенный каменный дом сенатора И. С. Захарова с большим участком земли, простиравшимся от Фонтанки до 1-й роты (ныне 1-я Красноармейская ул.) и при деятельном участии близкого друга
Н. А. Львова начал его перестройку. Это двухэтажное здание (ныне дом № 118 на набережной Фонтанки) стоило более 26 тысяч рублей - сумма немалая по тому времени. Державину пришлось продать часть своих деревень и добавить из приданного Екатерины Яковлевны (поэт был женат на дочери придворного садовника Бастидона и кормилицы великого князя - будущего императора Павла I). Купчая была оформлена на имя жены. Поэт очень любил свою супругу. Он называл ее Пленирой и посвятил ей несколько стихотворений.
После покупки дома затраты на новое жилье не прекратились. Требовались перепланировка строения, отделка апартаментов, возведение хозяйственных помещений. Пристройки соединялись с главным корпусом дуговой галереей. Фасад этого корпуса был обращен не к Фонтанке, а на юг, в сад. Правда, тогда сада еще не существовало: окна выходили на пустырь с канавами, огородами, кустарником.
Только через два года супруги Державины смогли пригласить друзей, чтобы показать им свою усадьбу. Гости любовались богатым оформлением интерьеров. Хозяин показывал свой кабинет с широким полуциркульным окном, смотревшим на Фонтанку. Кабинет находился на втором этаже. Мебель для кабинета краснодеревщик сделал по рисункам Н. А. Львова, как и большой диван с многочисленными ящиками по сторонам. Поэт очень любил этот диван. Тут его часто посещало вдохновение. Он клал на колени аспидную доску, брал в руки грифель и писал. Позже, в один из не очень приятных для себя дней, он начертал на доске:
Поймали птичку голосисту,
И ну сжимать ее рукой,
Пищит бедняжка вместо свисту
А ей твердят: пой, птичка, пой.
В то время Гаврила Романович служил кабинет-секретарем. В его обязанности входило докладывать императрице о жалобах и письмах, требовавших высочайшей резолюции, о судебных делах, которые подлежали рассмотрению в Сенате.
Приближенные Екатерины II намекали, что от Державина ждут не только служебного рвения, но и поэтических «откровений», подобных тем, которые так .обрадовали государыню, когда она со слезами на глазах читала «Оду к премудрой киркизскойсацкой царевне Фелице». Но теперь поэт, хорошо разбиравшийся в людях, видел без флера свой прежний идеал и не мог создать второй «Фелицы». Вот почему появились стихи о птичке...
Здесь жил Г. Р. Державин.
Здесь, в доме 118, Державин знал много счастливых дней,которые дарила ему обожаемая супруга. Здесь же его постигло неизбывное горе. 15 июля 1794 года умерла Екатерина Яковлевна.
Прошло немного времени, и в квадратной комнате на втором этаже с окнами в сад, которую называли «диванчик» (в ней стоял на резных ножках диван в виде буквы «П» с балдахином) и где прежняя хозяйка принимала самых близких друзей, появилась другая женщина. Звали новую супругу поэта Марией Алексеевной (в девичестве - Дьякова). Брак с ней заключен 31 января 1795 года. Она была сестрой жен Н. А. Львова и драматурга и поэта В. В. Капниста, также находившегося в дружеских отношениях с Державиным.
Мария Алексеевна (Державин называл ее Миленой) предпочитала больше времени проводить не в «диванчике», а в овальной комнате, полукруглая наружная стена которой выходила в сад. Теперь там красовались, среди кленов и дубов, беседки, горбились мостки над протоками, аккуратно подстриженные кусты обрамляли пруды.
После смерти Екатерины II на престол вступил ее сын Павел I - молочный брат покойной жены Державина. Император давно знал поэта, почитал его за неподкупность и преданность делу. Державин заседал в Сенате, был правителем его канцелярии, президентом коммерц-коллегии, государственным казначеем. При всей своей огромной служебной занятости поэт находил время для творчества. Он писал анакреонтические стихи, оды, проникнутые гордостью за российское воинство. Написал пронзительное по искренности, полное боли стихотворение на смерть Суворова.
При Александре I Державин был приглашен к исполнению государственных дел. Император назначил его министром юстиции.
Жили Державины в соответствии с тем положением, которое хозяин занимал в обществе. Он имел звание действительного тайного советника, что по Табели о рангах равнялось высшему генеральскому званию. Его годовой доход составлял в среднем 70 тыс. рублей. Но, как свидетельствует историк, поэт тратил на жизнь больше, чем имел средств. Отсюда постоянные долги. Впрочем, так жили тогда многие вельможи.
Еще в 1796 году Державин познакомился с адмиралом А. С. Шишковым. Этот человек знал несколько языков, был отважным воином, за что получил в награду золотую саблю с надписью «За храбрость», много плавал по Северному, Белому и Средиземному морям, слыл знатоком Балтики. Адмирал увлекся словесностью и стремился уберечь русский язык, его «славянское корнесловие» от засорения, как он считал, иностранными речениями. В тогдашних научных и литературных кругах получили признание лингвистические занятия Шишкова, его поиски общих корней в русском, славянском и европейских языках. Вот почему адмирал был избран членом Российской Академии наук.
В январе 1807 года Шишков и Державин организовали кружок любителей литературы. Кружок назвали «Беседой любителей русского слова». Первые заседания «Беседы» проходили в особняке Шишкова (на Фурштадтской ул., д. 14), а позже здесь - на набережной Фонтанки, 118. Державина привлекали в «Беседе» не лингвистические споры и разговоры по поводу «Рассуждения о старом и новом слоге российского языка», написанного Шишковым, а интерес ее членов к вопросам литературы. На ее собраниях свои труды читали не только начинающие авторы, но и маститые литераторы, известные переводчики. Так, на одном из заседаний кружка свою басню «Крестьянин и смерть» прочел И. А. Крылов. Чи-
ал членам «Беседы» свой перевод некоторых глав «Иллиады» И. Гнедич. Надо отметить, что собрания этого общества довольно редко удостаивались таких великих литературных откровений.
Большинство членов кружка было наделено весьма скромными дарованиями. Одного из них - Д. И. Хвостова упоминает А. С. Пушкин в «Медном всаднике» в связи с наводнением 1824 года:
......... Граф Хвостов,
Поэт, любимый небесами, Уж пел бессмертным» стихами Несчастье невских берегов.
А бессмертные стихи были такие (заметим, впрочем, что «Борей» - это. северный ветер, «стогны» - площади, а «крав» - это значит коров):
.......Свирепствовал Борей,
И сколько в этот день погибло лошадей! i
И представлялась страшная картина, как: ...по стогнам валялось много крав, кои лежали там, ноги кверху вэдрав...
Этот пример подтверждает, что не все оппоненты Карамзина достигали высот литературного творчества. Да и словесные изыски самого Шишкова у образованных его современников вызывали только усмешки. По мнению Шишкова, писатели должны были исключить из своего лексикона иностранные слова, заменить их словами, образованными от славянского корня. Однако словообразования,, предложенные Шишковым, были тяжелы, неуклюжи, они не могли войти ни в литературный, ни в разговорный языки. К примеру, Шишков предлагал такие замены слов: аудитория - слушалище, оратор - краснослов, биллиард - шарокат, калоши - мокроступы и т. п.
В мемуарах одного из членов этого общества воссоздана обстановка этих заседаний: «Зала средней величины, обставленная желтыми под мрамор красивыми колоннами, казалась еще изящней от блеска роскошного освещения. Для слушателей вокруг залы возвышались ряды хорошо придуманных седалищ. Посреди храмины муз был поставлен огромный продолговатый стол, покрытый зеленым тонким сукном. Около стола сидели члены «Беседы» под председательством Державина, по мановению руки которого начиналось и перемежалось занимательное чтение вслух».
Заседания «Беседы» происходили ежемесячно. Сюда, к дому Державина, съезжались кареты, привозившие высокопоставленных сановников - членов общества или гостей, сверкали золотом мундиры и ордена, искрились драгоценности приглашенных дам. На этих собраниях некоторые члены «Беседы» представляли свои новые творения. Порой это были высокопарные оды, напыщенные трагедии. Для их чтения наняли актера, который декламировал эти сочинения как тогда было принято - с обильной жестикуляцией и завываниями в конце каждой строки.
Через тридцать лет после смерти Державина, в 1846 году, дом со всеми строениями и обширный садовый участок приобрела Римско-католическая духовная коллегия. Для ее нужд бывший особняк поэта с флигелями был перестроен архитектором А. М. Горностаевым. Позже, в 1900 году, здадие вновь подверглось перестройке. Мало изменился лишь южный, садовый фасад дома, декорированный полуколоннами ионического ордера.
До наших дней сохранились лишь фрагменты первоначальной отделки залов и комнат. В первом этаже главного корпуса в двух квартирах сохранились барельефы над дверями, украшенные лепкой карнизы. Во втором этаже бывший кабинет Державина перекрыт сводом и разделен на две комнаты. В одной из них на стене укреплена мемориальная доска с надписью: «Здесь был кабинет Г. Р. Державина».
Другая мемориальная доска, снаружи здания, сообщает: «Здесь жил Гаврила Романович Державин. Род. 1743 г., сконч. 1816 г.».
Чугунная ограда, соединяющая флигели, создана в 1860-х годах.
В Российской Национальной (бывшей Публичной) библиотеке сохранилась грифельная доска, принадлежавшая Г. Р. Державину. На ней различаются строки:
Река времен в своем теченье Уносит все дела людей И топит в пропасти забвенья Народы, царства и царей. А если что и остается Чрез звуки лиры и трубы, То вечности жерлом пожрется И общей не уйдет судьбы...
Стих остался незаконченным. Это последние строки, на« писанные ослабевшей рукой поэта.
Возле дома на наб. Фонтанки, 118 к 251-й годовщине со дня рождения Г. Р. Державина был поставлен ему памятник. Авторы памятника - скульптор М. Т. Литовченко-Ани-кушина и архитектор Ф. А. Гепнер.