Send as Postcard

Арендт родился в 1786 году в Казани, в семье военного врача, выходца из обрусевших немецких ремесленников, в 1805 году блестяще закончил Медико-хирургическую акаде-мию. Особенно отличился Арендт в Отечественную войну 1812 года, когда проявил себя «искуснейшим оператором», обладавшим неутомимой энергией и добрым сердцем. Он делал сложнейшие операции и считался «удивительным диаг-ностом>. В 1821 году Арендту была без защиты диссертации («хонорис кауза» - в ознаменование заслуг) присвоена ученая степень доктора медицины и хирургии. Оставив военную службу, Арендт занялся практической медициной. Он приобрел огромную популярность в Петербурге, его вызывали и во дворцы, и в жалкие лачуги, одни пациенты благодарили его огромными гонорарами, другим - неимущим - он сам покупал лекарства. Личный врач царя, лейб-медик широко и безвозмездно помогал бедным, консультировал во всех городских больницах, был одним из учредителей Максимилианов-ской больницы для приходящих. Арендт лечил семью Н. М. Карамзина, А. А. Дельвига, лечил М. Ю. Лермонтова (травма ноги на занятиях в манеже в 1832 году, посещал заболевшего поэта на его квартире - Садовая улица, дом №61, в январе 1837 года). Умер он в 1859 году, покоится на Смоленском евангелическом кладбище.
Вопросы, связанные с лечением раненого Пушкина, с назначениями, сделанными Арендтом, издавна привлекали к себе внимание ученых. В этом плане интересна публикация в «Известиях» от 5 февраля 1937 года - в дни, когда отмечалось столетие со дня гибели поэта. Эта давняя публикация именуется: «Рана Пушкина». В ней говорится о том, что Н. Н. Бурденко (выдающийся советский хирург, академик) сделал в Большом зале Академии наук доклад о ране Пушкина, полученной им на дуэли, и о том, как ее лечили. И далее в публикации сообщается, что вначале профессор Бурденко нарисовал картину ранения Пушкина. Будучи раненным в живот, Пушкин упал головой в снег и потерял сознание. Затем, быстро придя в себя, он приподнялся, сделал свой выстрел и снова упал.
Рана была тяжелая, кровь шла обильно и промочила одежду. Несмотря на такую серьезную рану, Пушкина уложили в экипаж и везли домой по очень тряской дороге. До-ма раненый поэт сам разделся и надел чистое белье...
Пуля, попав в нижнюю часть живота, разорвала важнейшие кровеносные сосуды и разбила крестец. Как показало последующее вскрытие, кишка была только ушиблена в одном месте, на небольшом пространстве.
- Рана была сама по себе тяжелая, но не смертельная,- говорил профессор Бурденко.- Дело было за хирургами...
Вообще, хирургическое искусство под влиянием наполеоновских войн было в то время на достаточно высоком уровне. Но следует иметь в виду, что первый эфирный наркоз появился лишь через десять лет после смерти Пушкина, а необходимая антисептика - через полвека.
Хирурги, собравшиеся у постели мучительно страдавшего Пушкина, нерешительно, зондами прощупывали рану, этим только увеличивая мучения поэта. На хирургическое вмешательство Арендт не мог решиться. Он начал лечить его по всем правилам тогдашней науки; сперва он сделал перевязку, чтобы остановить кровь, а когда появились воспалительные процессы, стал давать ему каломель, лавровишневые капли, °пий, предложил ставить ему компрессы на живот и делать промывание. Эти меры не могли помочь Пушкину.
Уже на второй день Пушкин потерял веру во врачей. Он начал смотреть на их мероприятия как на новые мучения, но все-таки покорно выполнял все предписания. Когда друг Пущ. кина врач В. Даль преподнес поэту ненавистную для него касторку, тот покорно ее выпил. Когда Даль предложил поставить пиявки на сильно вздувшийся живот, Пушкин сам их выбирал.
Упреки в том, что не было носилок и везли Пушкина по тряской дороге, неосновательны. «Возможно ли, чтобы люди собираясь на дуэль, брали с собой носилки?..»
И далее Н. Н. Бурденко поставил перед слушателями вопрос:
- Что было бы, если бы Пушкин был ранен в наши дни, как бы мы его лечили?
На свой вопрос Н. Н. Бурденко дал весьма оптимистический ответ:
- Можно ответить прямо: даже хирурги средней техники вылечили бы Пушкина. Прежде всего его довезли бы до ближайшего медицинского пункта и здесь сделали бы перевязку. Потом спокойно отвезли бы в клинику и сделали бы переливание крови. Это резко восстановило бы силы Пушкина. Только после этого хирурги приступили бы к обработке раны. Широкое вскрытие брюшной полости помогло бы остановить кровоизлияние и ликвидировать всю инфекцию, занесенную круглой пулей. Рентгеновские снимки показали бы, где застряла пуля и как раздроблен крестец. Все эти мероприятия, подчеркнул Н. Н. Бурденко, несомненно, спасли бы жизнь великого поэта.
Одновременно с этим сообщением 5 февраля 1937 года в «Литературной газете» была напечатана заметка под названием «Была ли смертельна рана Пушкина?». Из этого материала следует, что 4 февраля, накануне, на заседании Пушкинской комиссии Академии наук СССР были сделаны доклады профессора Н. Н. Бурденко и доцента А. А. Арендта. Они, писал репортер, «доказывают несостоятельность точки зрения некоторых врачей, утверждающих, что лейб-медик Арендт, руководивший лечением Пушкина, не облегчил по политическим мотивам страданий поэта и не сохранил ему жизнь.
Пушкин, как известно, был ранен в брюшную полость. Ранение в эту область тела неизбежно вызывает перитонит - болезнь, которая при тогдашнем состоянии хирургической науки неизбежно влекла за собой смерть... Ничего, противоречащего методам лечения, которые обычно применялись в их время при заболевании перитонитом, лейб-медик Арендт и другие врачи, лечившие поэта, не делали». Таков основной
вывод вчерашних докладчиков, заключает автор информации в «Литературной газете».
Общий итог высказываний содержится в статье академика Б. Петровского («Наука и жизнь», 1987, № 2). Он пишет, что в течение ряда лет собирал все доступные материалы о дуэли. «Пушкин,- пишет академик Петровский,- был атлетически сложен и к 37 годам физически здоров. Но обстановка вокруг поэта, его семьи в обществе и в кругу друзей должна была резко отрицательно подействовать психологически на его эндокринную систему, на такую эмоциональную и тонкую натуру, как А. С. Пушкин...
Условия дуэли и сегодня повергают даже нас, участников многих военных действий, в тяжелые раздумья и переживания: это был заранее продуманный, бескомпромиссный смертельный поединок, дуэлянты находились друг от друга на расстоянии всего 5 шагов и, не переступая, должны были стрелять в противника, а в случае безрезультатности выстрелов все повторить вновь...
Сомнения в диагнозе - наличие перитонита у раненого Пушкина,- некоторые недоумения в связи с быстрым, скорее, молниеносным его течением (поэт погиб через 46 часов 15 минут) нам представляются необоснованными.
Клиническая картина его ранения такова: вначале шок и потеря крови, которая хотя и была значительной (суммарно он потерял около 2 литров крови), но все же не смертельной. Вместе с тем тяжелое нервно-психическое состояние раненого значительно ослабило силы сопротивления его организма инфекции и отрицательно сказалось на дальнейшем развитии осложнений, прежде всего разного рода воспалений...
Остается еще один вопрос: могли ли бы мы, хирурги 1980-х годов, участники Великой Отечественной войны, имеющие большой опыт в хирургии в мирное время, вылечить Александра Сергеевича Пушкина и не допустить трагического исхода?.. Отвечу: сегодня даже при самых благоприятных условиях оказания доврачебной помощи и доставки раненого в квалифицированное хирургическое учреждение рана А. С. Пушкина должна быть названа очень тяжелой, а исход на 30-40 процентов определен как неблагоприятный. С позиции современной хирургии мы можем сказать, что перед тяжелым ранением А. С. Пушкина наши коллеги первой половины XIX века были беспомощны».
С раннего утра 28 января у подъезда дома № 12 на набережной Мойки началось столпотворение. Со всех концов Петербурга стекались сюда люди, надеясь, что блеснет луч надежды. 29 января в 2 часа 45 минут пополудни сердце Пущкцн перестало биться. Горькая весть немедля разнеслась по г^ роду. И, как писал И. И. Панаев, «весь Петербург всполошился. В городе сделалось необыкновенное движение, ц! Мойке, у Певческого моста... не было ни прохода, ни проез да. Толпы народа и экипажи с утра до ночи осаждали дом. извозчиков нанимали, просто говоря: «К Пушкину», и извозчики везли прямо туда. Все классы петербургского народонаселения, даже люди безграмотные, считали как бы своим долгом поклониться телу поэта. Это было уже похоже на народную манифестацию, на очнувшееся вдруг общественное мнение».
Поэт Ф: И. Тютчев свое стихотворение, названное датой смерти А. С. Пушкина, закончил проникновенными и вещи-ми словами:
Тебя ж, как первую любовь, России сердце не забудет!..
Мы уже говорили о судьбе квартиры А. С. Пушкина после его смерти. Почитатели его гения настойчиво требовали музеефикации дома или, по крайней мере, квартиры поэта. И наконец Санкт-Петербургская городская дума на заседании 11 февраля 1887 года (прошло 50 лет!) рассмотрела вопрос «о приобретении в собственность города или о найме дома князя Волконского, в котором жил и скончался Пушкин...». Решение было принято такое: «гор. управление положительно лишено возможности принять на себя расход, без сомнения значительный... а потому гор. управа полагала бы разрешение этого вопроса отложить до того времени, когда городские средства позволят уделить сумму, необходимую на это дело...». О сем сообщили «Известия СПб Гор. Думы» в № 14 за 1887 год.
В 1937 году открылся музей в пушкинской квартире, один из самых популярных музеев города. В наши дни дом № 12, квартира Пушкина, дворовые постройки выглядят такими, как при жизни поэта. Во время ремонта и реставрации были проведены тщательные архитектурно-археологические исследования, В результате их удалось, например, обнаружить дверной проем из вестибюля в буфетную, показанный В. А. ЖУ" ковским на изображенном им плане пушкинской квартиры. Через воссозданную здесь дверь входили в квартиру близкие умирающего поэта. Уничтожена лестница 1910 года, отделявшая комнаты, где жили сестры жены Пушкина, квартира стала больше, чем прежде,- от ворот до ворот, Многие комнаты приобрели первоначальный вид. Восстановлена парадная лестница. На одно окно увеличилась детская комната. и одно окно увеличилась и столовая - была отодвинута стенка, отделявшая ее от буфетной,- исследования выявили, с именно так было при Пушкине. Из кабинета убрали камин - выяснилось, что он сложен позже, при жизни Пушкина кабинет его прогревался печами. Из буфетной сквозь вос-03д3нное окно видна подворотня, через которую во двор проходили гости. В цокольном этаже восстановлен открытый кирпичный пол, уложенный еще в то далекое время, когда владельцем дома был сподвижник Петра I И. А. Черкасов. Конюшням во дворе возвращен прежний облик. К 150-летию со дня смерти поэта экспозиция музея обогатилась новыми материалами, связанными с последними месяцами жизни Александра Сергеевича, обстоятельствами дуэли, дополняющими прежнюю экспозицию сведениями о семье Пушкина и его друзьях.
Музейная экспозиция расположена в девяти комнатах: в буфетной, столовой, гостиной, спальне, комнатах сестер жены Пушкина (Александры и Екатерины Гончаровых), детской, кабинете поэта и передней. В числе экспонатов представлены такие реликвии, как последний, написанный с натуры портрет Пушкина, портрет его жены, жилет, в котором Пушкин был на дуэли, медальон с прядью его волос...
Кабинет Пушкина воссоздан в основном в таком виде, каким он был при жизни поэта. Здесь в числе мемориальных вещей, принадлежавших поэту,- его письменный стол и кресло, бронзовая чернильница с фигурой мальчика-негра (подарок одного из близких друзей поэта), трость с вделанной в набалдашник пуговицей с камзола Петра I, деревянный ларец, обшитый железом.
В экспозиции представлен поднос с графином и рюмкой рубинового стекла. Они поступили в музей от потомков сестры поэта - О. С. Павлищевой. Этот графин, купленный в Кишиневе, Пушкин потом подарил на свадьбу своей сестре Ольге.
В книжном собрании Пушкина (около четырех с половиной тысяч книг) - классика мировой литературы, книги по географии, история, астрономии, экономике, теории шахматной игры, словари, справочники, обширная мемуарная лите-РатУра. Книги пушкинской библиотеки изданы на четырнадцати языках. Пушкин знал более десяти иностранных языков, ^н в совершенстве владел французским, знал итальянский, испанский, латынь, английский и немецкий. Надо, однако, заметить, что подлинная пушкинская библиотека хранится в Институте русской литературы Академии наук России. А здесь, На Мойке, представлены дубликаты пушкинского книжного собрания.