Send as Postcard

На углу канала и Мойки - небольшой трехэтажный особняк зеленого цвета. Оба фасада (на Мойку и на канавку) украшены слабо выделенными ризалитами, ионическими пилястрами, проходящими через второй и третий этажи, и треугольными фронтонами. Это бывший дом А. А. Аракчеева (1769-1834 гг.), построенный Ф. И. Демерцовым в 1800-х годах. Здание отлично просматривается с Народного моста на Невском проспекте. Это интересный памятник зодчества строгого классицизма. Интерьеры особняка не сохранились. Привлекает внимание трехмаршевая парадная лестница с четырьмя опорными столбами, которые поддерживают цилиндрические своды площадок.
Во время постоянных разъездов Александра I по России и по заграницам все нити управления страной сосредоточивались в руках Аракчеева, который стал всесильным правителем. Он часто заявлял: «Государь - мой друг, и жаловаться на меня можно только богу». Этот грубый и жестокий тиран позволял себе вырывать на парадах у солдат усы за малейшее несоблюдение формы и строя, прогонять виновных сквозь тысячи шпицрутенов. Отец Александра I, царь Павел, как-то назвал Аракчеева «без лести преданный», но современники слегка изменили эту оценку: «Бес, лести преданный...» По рукам ходило стихотворение, в котором про Аракчеева говорилось:
Ты враг отчизны, льстец царей,
Ты бич столь славного народа,
Ты самый ядовитый змей...
В стихотворении «К временщику» К. Ф. Рылеев, не называя Аракчеева, писал:
Надменный временщик, и подлый и коварный, Монарха хитрый лжец и друг неблагодарный. Неистовый тиран родной страны своей, Взнесенный в важный сан пропырствами злодей!
Рылеев клеймил подлость, злобу, вероломство и тиранство Аракчеева. Читателям была очевидна прозрачность стиха, его направленность против графа Аракчеева, и временщик обратился к министру просвещения, требуя отдать под суд цензора, пропустившего эту сатиру. Но симпатизировавший Рылееву А. И. Тургенев подсказал министру дать такой ответ Аракчееву: «Так как ваше сиятельство... требуете, чтобы я отдал под суд цензора за оскорбительные для вас выражения, то, прежде чем я назначу следствие, мне необходимо нужно знать, какие именно выражения принимаете вы на свой счет?»
Этот ответ спас цензора и Рылеева. Аракчеев предпочел отмолчаться.
«Образование военных поселений,- писал А. И. Герцен,- сделалось манией императора: ему не хватало только исполнителя этого величайшего преступления его царствования; он скоро нашел его в человеке суровом и жестоком, беспощадном и ограниченном, алчном и свирепом, в своем другом я, графе Аракчееве, генерале от артиллерии, известном своей трусостью на поле битвы, которого ненавидела и презирала вся Россия. На его-то гнусные плечи утомленный император набрасывал, постепенно бремя верховной власти и ему же поручил осуществление своей чудовищной мечты».
Под военные поселения отводились специальные волости, населенные государственными крестьянами, которые переводились в разряд военных поселян. Они обязаны были пожизненно отбывать военную службу и, кроме того, вести сельскохозяйственные работы. Такие поселения были созданы Петербургской, Новгородской, Харьковской и в некоторых других губерниях. Современник писал, что «солдатам военных поселений доставалось вдвойне: плохо вспаханное поле- палки, плохо вычищена амуниция - палки; палки за все про все...»
Браки в военных поселениях устраивались так: полковник строил женщин в одну колонну, а солдат -в другую, напротив стоящую колонну. И, вызывая очередного стоявшего в строю солдата, назначал ему в жены очередную стоящую в строю крестьянку.
В военных поселениях действовал худший вид крепостного права - военизированное крепостное право. Каторжный труд и жестокая палочная дисциплина вели к тому, что нередко происходили взрывы восстаний. Аракчеев их жестоко подавлял и заверял, что военные поселения будут существовать, если даже для этого нужно будет уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова...
Неудивительно, что Аракчеев был ненавистен и презираем в широких кругах своих современников. Известно, что, когда знаменитому Оресту Кипренскому было предложено написать портрет Аракчеева, живописец ответил:
- Писать его надо не красками, а грязью и кровью, а таких вещей на моей палитре не водится.
Аракчеев был воплощением самодурства, произвола, палочной муштры, которые господствовали в тогдашней России. После подавления одного из восстаний в военных поселениях Аракчеев сообщил царю, что, «размышляя как христианин», он арестовал 2 тысячи человек, прогнал их сквозь строй через тысячу человек 12 раз (это значит: 12 тысяч ударов палками!), причем многие «преступники» «после наказания, законом определенного, умерли». В ответ на это сообщение Александр I написал Аракчееву: «Благодарю тебя искренно от чистого сердца за все твои труды».
Рядом с особняком Аракчеева - здание штаба гвардейского корпуса.
Участок на берегу Мойки, где стоит здание штаба, был застроен еще в начале XVIII века. Тут находился дом любимца Петра I - знаменитого механика А. К. Нартова. На рубеже XVIII-XIX веков на этом участке по приказу Павла I архитектор В. Бренна построил здание «экзерциргауза» - обширное помещение для военных занятий. В 1827 году состоялся конкурс на лучший проект застройки восточной границы Дворцовой площади. Ни один из проектов не был утвержден. Прошло еще несколько лет, а Николай I поручил А П. Брюллову (брату прославленного живописца) построить йа месте «экзерциргауза» здание для штаба своей гвардии. Строительные работы были завершены в 1843 году. Здание отлично «вписано» в ансамбль, оно замыкает перспективу Дворцовой площади. Эффектен главный, обращенный на площадь фасад, украшенный портиком из двенадцати ионических колонн.
Дома, замыкающие площадь с восточной стороны, как бы расступаются, образуя обширный проем. Здесь Дворцовая площадь раскрыта в сторону Мойки. Это место памятно событием 2 апреля 1879 года. А. К. Соловьев был участником «хождения в народ». Чтобы войти в доверие к крестьянам, поднять их на революционную борьбу, Соловьев вместе с двумя другими народниками работал в деревенской кузнице. Но их революционная агитация оставляла крестьян равнодушными. Придя к выводу, что такая деятельность не даст шансов на успех революционного дела, А, К. Соловьев решил встать на путь террора. «Смерть императора, -говорил Соловьев товарищам по народническому подполью,- может сделать поворот в общественной жизни...»
В результате слежки Соловьев установил время, когда педантичный царь гуляет по Дворцовой площади, когда он проходит мимо штаба гвардейского корпуса. И, точно рассчитав время, апрельским днем Соловьев решительными шагами вышел с набережной Мойки на Дворцовую площадь и оказался в нескольких шагах от Александра II. Подняв револьвер, Соловьев выстрелил... Мимо... Александр II не был трусом. Известен случай, когда он с егерем пошел на охоту и вылезший из берлоги медведь бросился на егеря. Царь не растерялся и, действуя лишь рогатиной, спас своего товарища по охоте. Теперь же, на Дворцовой площади, царь, подобрав полы шинели, петляя, приседая, побежал от стрелявшего Соловьева. Стражники, охранявшие царя, остолбенело застыв, смотрели на происходящее. Наконец один из охранников ринулся к Соловьеву и схватил его. Но к этому времени Соловьев уже выпустил все патроны, все мимо цели, и отбросил ставший ненужным револьвер...
Соловьев погиб на эшафоте на Смоленском поле Васильевского острова (там, где теперь Дворец культуры имени С. М. Кирова). Попавший в руки жандармов револьвер повлек за собой арест доктора О. Э. Веймара (купившего револьвер в магазине, который помещался в доме его матери,- № 10 по Невскому проспекту) и многих других друзей и зна« комых Соловьева. Большинство арестованных погибло на сибирской каторге, Вопреки расчетам и надеждам Соловьева покушение на царя не привело к «повороту в общественная жизни...»