Send as Postcard

О ТЕХ, КТО НАЧИНАЛ СТРОИТЬ
Великую трудовую эпопею, которой можно по праву назвать создание огромного столичного города «на топи блат», открыли солдаты, направленные сюда в 1703 роду из близлежащих крепостей, и работные люди из городов - всего до двадцати тысяч человек. Эти двадцать тысяч в короткий срок построили Петропавловскую крепость.
Когда же было заложено Адмиралтейство и развернулось строительство в районе будущей Дворцовой площади, потребность в рабочих руках возросла во много раз. Царь требовал прислать на строительство столицы новые и новые десятки тысяч чернорабочих и мастеровых.
Только за пять лет, начиная с 1710 года, Московская губерния послала в Петербург шестьдесят тысяч работников, Казанская - тридцать пять тысяч, Архангельская - восемнадцать, Азовская - десять, Киевская - семь, Сибирская - пять тысяч. Не было деревни, откуда бы ежегодно не снаряжался в дальний путь крестьянин с топором, долотом, пилой и прочим инструментом: по царскому указу один работный человек выделялся от десяти-пятнадцати дворов.
Остальные же дворы вносили деньги на содержание своего посланца.
В любое время года, в любую погоду, преодолевая сотни верст бездорожья, шли эти люди к берегам Невы, шли по нескольку недель и месяцев, нередко под военной охраной, закованные в цепи. Так, летом 1712 года дворянин Яков Пещеряков доставил на Адмиралтейство партию работных людей из Азовской губернии. Их сопровождало более сорока охранников, а чтобы рабочие не совершили побег с дороги, на них надели «двоешные цепи».
Невыносимые условия - голод и стужа, жизнь в сырых землянках и шалашах, непосильный труд, оторванность от семей - вынуждали рабочих к бегству и из самого Петербурга. В 1707 году Петр I распорядился арестовывать членов семей беглецов - их отцов, матерей, жен, детей «или кто в домах их живут» - и держать в тюрьмах до тех пор, пока беглецы не будут сысканы и возвращены к прежнему месту. Избы бежавших было приказано опечатать «до его, великого государя, указу».
Посылка на строительство Петербурга применялась как высшее наказание. Так, например, царь предписал беглых солдат «бить кнутом и ссылать на каторгу в новопостроенный город Санкт-Петербург». На Адмиралтействе работало до восьмисот каторжников. Все они были клеймеными и с разорванными ноздрями. Но Петр счел, что у каторжников «ноздри вынуты мало знатны», и, чтобы облегчить их поиск на случай побега, повелел «ноздри вынимать до кости».
На строительстве верфи и «палат для знатнейших особ» были заняты не только работные люди, пригнанные сюда насильно и чаще всего не имевшие высокой квалификации. Петр понимал, что возводить столичный город, строить корабли могут прежде всего искусные мастера, которые бы жили и работали здесь не сезонно, а постоянно. Так началось переселение «на вечное житье» в Петербург мастеровых высокой квалификации и их семей.
Лишь в 1721 году трудовая повинность была отменена, и место работных людей постепенно стали занимать пришедшие сюда по вольному найму.
Сохранилось много свидетельств историков, путешественников, дипломатов, находившихся в Петербурге, рассказывающих об условиях жизни строителей города.
«Приходящие на летние заработки рабочие - строители, плотники, каменщики, штукатуры - начинают работу в 5 часов утра и продолжают ее до 9 часов вечера, с двухчасовым обеденным перерывом. Эти люди живут чрезвычайно скудно, и никакая нация не удовлетворяется меньшим. Они ночуют за городом, во дворах или конюшнях, на земле. Их пища состоит - из воды, кваса, хлеба, муки и огурцов; они чрезмерно напрягают свои силы, чтобы собрать немного денег и, по возвращении домой, зарывают их тотчас в землю, чтобы их господа или управляющие не смогли бы их отнять...»
Работая в чрезвычайно тяжелых условиях, эти люди - болотные землекопы, плотники, каменщики, резчики по дереву, камнетесы, столяры, штукатуры, живописцы, позолотчики, возглавляемые талантливыми зодчими, построили великолепные здания, оставив нам в наследство произведения подлинного искусства.
ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ
Зимние дворцы русских царей, начиная с петровского времени, располагались на местности, прилегающей к нынешней Дворцовой площади. Первый Зимний дворец, о котором упоминает иностранный путешественник как о «маленьком домике голландской архитектуры», был сооружен архитектором Доменико Трезини в 1711 году примерно на углу нынешней улицы Халтурина и набережной Зимней канавки, прорытой между Невою и Мойкой в 1718- 1720 годах (свое название канавка получила от Зимнего дворца).
Впрочем, считать первый Зимний дворец «маленьким домиком» не было оснований. Он представлял собой по тому времени достаточно большое двухэтажное здание с нарядным фасадом, обращенным не на Неву, как все прочие каменные дома в этом месте, а на канавку. От крыльца здания к пристани на канавке вели мраморные ступени. Здесь швартовались небольшие суда, на которых плавал Петр и его приближенные.
Царский дворец по своим размерам и внешнему оформлению уступал, однако, роскошным палатам некоторых сановников и, должно быть, не удовлетворял Петра. В 1719 году по проекту архитектора Георга Матарнови начали возводить новый Зимний дворец на набережной Невы (там, где сейчас расположен Эрмитажный театр). Фасад его был обращен теперь к Иеве. В 1721 году строительство завершили, но Петру недолго суждено было прожить в новом дворце: 28 января 1725 года здесь он и скончался.
Менялись правители, менялись их вкусы и потребности. Взошедшая на престол Екатерина I уже не удовлетворилась прежними размерами дворца и повелела архитектору Доменико Трезини расширить его. В 1727 году, после перестройки, здесь насчитывалось до ста комнат, многие из которых были отделаны с большой роскошью. Одна из комнат была украшена янтарными изделиями, подаренными Петру прусским королем. Как известно, взамен Петр отправил королю пятьдесят пять лучших солдат русской армии. (Янтарный кабинет был перевезен позже в Царскосельский дворец, где был похищен фашистскими захватчиками при оккупации города Пушкина во время минувшей войны.) Несмотря на богатое убранство дворца, новая императрица Анна Иоанновна в Зимнем дворце поселила свою прислугу. Сама же избрала для жительства дом адмирала А. Ф. Апраксина, завещанный им малолетнему Петру П. Стоял этот дом на набережной Невы близко к Адмиралтейству. Рядом, как уже говорилось выше, располагались палаты петровских вельмож. В 1732 году молодой архитектор Растрелли подал Анне Иоанновне проект сооружения Зимнего дворца на месте перечисленных выше домов. Как сообщалось тогда, проект был «милостиво принят и затронул за живое чувство величие сана, которым проникнута была императрица Анна». Бартоломео Франческо Растрелли - сын архитектора и скульптора Карло Растрелли - родился в Париже в 1700 году и провел там детство. Шестнадцатилетним юношей вместе с отцом он приехал в Петербург. И отец и сын Растрелли принадлежали к числу тех художников-иностранцев, которые обрели в России свою вторую родину, посвятили ей весь свой талант и всю жизнь. Здесь они получили неограниченные возможности творить и притом в таком широком масштабе, какой нельзя было найти ни в одной из стран Европы. Юный Бартоломео, или, как его называли по-русски, Варфоломей Варфоломеевич, учился архитектурному искусству у своего отца. Он впитал в себя достижения культуры и зодчества не только Западной Европы, но и России, что оказало огромное влияние на формирование его как художника. В конце 1720-х годов, после поездки за границу для усовершенствования, В. В. Растрелли возвратился в Россию и начал свою самостоятельную творческую деятельность. Он строил в Москве, Киеве, Митаве, Петергофе, Царском Селе, Петербурге.
Одним из первых интересных сооружений был дом Кантемира, расположенный в центре столицы, на набережной Мойки. Антиох Кантемир, известный писатель первой половины XVIII века, так отзывался о молодом зодчем: «Граф Растрелли родом итальянец, в российском государстве искусный архитектор. За младостью возраста не столько в практике силен, как в вымыслах и чертежах. Инвенции его в украшении великолепны, вид здания его казист; одним словом, может увеселиться око в том, что он построит».
Так называемый Аннинский зимний дворец - третий по счету - был завершен в 1739 году. Он представлял собой своеобразную комбинацию: в него входили как новые корпуса, так и перестроенные палаты вельмож. Во всем виден был широкий размах, пышность и парадность: здесь и большой зал, и галерея, и театр, и парадные лестницы. Как снаружи, так и внутри дворец получил богатое украшение и отделку. Растрелли завоевал в столице общее признание как гениальный зодчий; императрица пожаловала ему титул обер-архитектора.
Этот дворец имел и весьма существенные недостатки. Давало себя знать отсутствие опыта у молодого зодчего. Не все стороны здания выглядели привлекательно. Фасадом дворец выходил к Адмиралтейству. Со стороны же Луга (будущей Дворцовой площади) к нему пристраивались различные службы, конюшни, сараи, так что «Зимний дом представлял вид пестрый, грязный, недостойный места им занимаемого», - писал историк и литератор Н. Кукольник. Ясно, что в центре столицы такое сооружение не могло простоять долго.
С ростом могущества России как одной из величайших держав мира возникла потребность и в более величественной парадной резиденции императоров. Вступившая в 1741 году на престол Елизавета Петровна потребовала новых перестроек дворца. Однако они не вносили существенных изменений в здание, и Набережная Невы и третий Зимний дворец. С рисунка М. Махаева. 1753 год.
в начале 1750-х годов был поставлен вопрос о сооружении нового Зимнего дворца. По этому поводу Елизавета направила в Сенат указ, в котором предписывала: «Понеже в Санкт-Петербурге наш Зимний дворец не токмо для приему иностранных министров и отправления при дворе во уреченные дни праздничных обрядов по великости нашего императорского достоинства, но и для умещения нам с потребными служительми и вещьми доволен быть не может, для чего мы вознамерились оный наш Зимний дворец с большим пространством в длине, ширине и вышине
перестроить».
Чтобы возвести новое здание, надо было сломать старое. Для императрицы был срочно построен деревянный временный Зимний дворец. Он размещался в районе Мойки и нынешней улицы Гоголя и был разобран во второй половине XVIII века.
Разработка проекта и постройка нового Зимнего дворца возлагались на Растрелли. К этому времени авторитет зодчего еще более возрос: в 1741-1744 годах на месте, где ныне стоит Инженерный замок, он возвел одно из прекраснейших своих сооружений - Летний дворец Елизаветы, затем один за другим создаются дворцы сановников - графа Бестужева (на Каменном острове),Строганова (на Невском проспекте), Воронцова (на Садовой улице). Памятником архитектуры высшей художественной ценности явился ансамбль Смольного монастыря на берегу Невы. Он был задуман зодчим как парадное преддверие столицы при подъезде к ней вниз по течению реки. Величественный массив собора словно перекликался с центральным ансамблем города - сооружениями Дворцовой площади.
В расцвете своей творческой деятельности и приступил Растрелли к строительству нового, четвертого, существующего и поныне Зимнего дворца. Проект он разработал совместно с коллективом талантливых русских мастеров-строителей и «на выполнение всех своих предположений исчислил 859 555 рублей» - сумму по тому времени сказочно огромную. Защищая перед Сенатом необходимость отпуска таких средств, Растрелли не без пафоса заявил, что «строение каменного Зимнего дворца строится для одной славы всероссийской и потому следует правительствующему Сенату во всех случаях неотменно стараться, чтобы оно безостановочно приведено было к окончанию».
Надо сказать, что Сенат действительно «во всех случаях неотменно старался». Один за другим следовали указы, требовавшие исполнения воли императрицы. Так, указом от 9 марта 1755 года предписывалось: реки, впадающие в Ладожский канал и Неву, использовать для сплава леса, транспортировки камня и кирпича, необходимых для строительства дворца. Запрещалось рубить и использовать уже заготовленный лес кому бы то ни было, «а ежели больших лесов по тем рекам, впадающим в Волхов, в Ладожский канал и в Неву, не сыщется, то оные рубить по Волхову, по Мете, по рекам Свири и Сяси, где сыщутся, позволить сколько потребно».
Все работы предполагалось выполнять руками тысяч мастеров, так как строительная техника в то время была крайне примитивной. И Сенат предписал: «добрых каменщиков, плотников, кузнецов, слесарей, столяров, к медным работам мастеров литейных и чеканщиков, резчиков, золотарей по дереву, живописцев, квадраторов, штукатуров и гончаров, какие есть, собрать нарядом и выслать отовсюду, где бы они ни были». Велено также командировать «3000 солдат и 100 человек солдатских детей, обученных грамоте, читать и писать и арифметике - в науку разным мастерам».
К июлю 1755 года все незастроенные места от нынешнего Мраморного дворца до Адмиралтейства и от Невы до Мойки были усеяны шалашами, в которых поселились строители. Они прибыли почти со всех концов страны. Только костромских каменщиков «налицо значилось 859 человек», а всех работников - 4000. К ним, конечно, надо добавить огромную армию заготовителей и сплавщиков леса, рабочих каменных карьеров, кирпичных заводов... Словом, Зимний строился трудовыми руками всей России. Это особенно станет очевидным, если сказать, что все сооружение обошлось не в восемьсот с лишним тысяч, как рассчитывал вначале Растрелли, а в два с половиной миллиона рублей. Почти вся эта сумма посту пила в казну с различных налогов, изъятых у кре-гтьян в том числе из доходов «кабацких и соляных», что впрочем, тоже легло на миллионные плечи небогатого люда.
Рабочие жили и трудились в ужасных условиях. Н Кукольник, исследовавший историю постройки дворца, писал, что рабочим платили так мало, что за вычетом израсходованных на харчи денег получать не приходилось ничего, а нередко еще и за рабочими оставались кормовые передержки. От недостатка здоровой пищи и от дурной одежды появлялись различные болезни. Многие каменщики из-за неуплаты заработанных денег ходили по миру и даже умирали с голоду.
Строительство Зимнего дворца надолго затянулось. Началась русско-прусская семилетняя война, а денег у казны и без того было мало, так что Елизавета даже вынуждена была запретить придворным дамам шить себе дорогие платья, а чтобы «под видом уже поныне сделанного не мог никто вновь делать», готовое платье велено было «каждому приносить в ге-нерал-полицейместерскую канцелярию и там на принесенное платье и вещи налагать клейма в фалдах и прочих таковых местах, где б оных не видать было бы, сургучового печатью». Впрочем, известно, что сама императрица не следовала этому запрету: после ее смерти в гардеробе осталось шесть тысяч платьев, а в казне... три рубля.
К весне 1762 года строительство дворца уже подходило к концу, и 6 апреля император Петр III, вступивший на престол после смерти Елизаветы, «с пу-шечною пальбою» совершил переезд в новое здание.
После завершения строительства вся Дворцовая площадь оказалась заваленной мусором, кирпичом, остатками жилищ мастерового народа. «Луг сей был превеликий и обширный, лежавший перед дворцом и Адмиралтейством и простиравшийся поперек почти до самой Мойки, а вдоль - от Миллионной до Исаа-киевской церкви, - свидетельствует современник. - Все сие обширное место не загромождено еще было тогда, как ныне, великим множеством сплошных пышных и великолепных зданий, а загромождено было сплошь премножеством хибарок, избушек, шалашей и сарайчиков, в которых жили все те мастеровые, которые строили Зимний дворец, и где заготовляемы и обрабатываемы были материалы. Кроме сего во многих местах лежали целые горы и бугры щеп, мусора, половинок кирпича, щебня, камня и прочего всякого вздора».
Чтобы быстрее очистить площадь, Петр III по совету одного из своих приближенных распорядился оповестить население Петербурга, «чтобы шли на площадь перед дворцом, очищали бы оную и брали 6 себе, что хотели... Не успело истинно пройти несколько часов, как от всего несметного множества хижин, лачужек, хибарок и шалашей не осталось ни одного бревешка, ни одного обрубочка и ни единой дощечки, а к вечеру как не бывало и всех щеп, мусора и другого дрязга, и не осталось ни" единого камушка и половинки кирпичной. Все было свезено и счищено, и на все то нашлись охотники». За «находчивость» сановник получил от царя подарок, хотя дело тут было не столько в остроумии царского слуги, сколько в поразительной нищете простого люда, населявшего столицу, для которого даже строительный мусор был богатством.
* * *
Зимний дворец создан в парадном и пышном стиле так называемого русского барокко, характерного для архитектуры середины XVIII века.
Растрелли спланировал здание в форме замкну-четырехугольника с большим парадным двором центре. Через арки-ворота со стороны Дворцовой площади сюда въезжали золоченые кареты царедворцев и вельмож. Здесь же, во дворе, в северном корпусе располагался и главный вход в здание (Посольская, позже - Иорданская лестница).
Первоначально дворец был рассчитан на обозрение со всех четырех сторон. На Неву выходил северный его фасад, к Адмиралтейству - западный, на Дворцовую площадь - южный. Этот фасад считался парадным, главным. Восточная сторона здания имела такой же богатый вид, как и остальные. Но позже к ней начали пристраивать эрмитажные здания, и они этот вид скрыли.
Отделка всех фасадов носила торжественно пышный характер и отличалась разнообразием и выразительностью архитектурных форм. Сохраняя гармонию целого и единого стиля, Растрелли, однако, придал каждому из этих фасадов свой, неповторимый рисунок. Так, со стороны Невы здание лишено чрезмерно больших выступов и глубоких западаний архитектурных масс. Оно как бы устремлено по горизонтали. Однако сложный ритм белых могучих колонн, расположенных в два яруса, со статуями и вазами над ними, словно парящими в облаках (всего на парапете дворца - более ста скульптур и ваз), придает этому фасаду особую нарядность и величие.
Фасад со стороны Адмиралтейства Растрелли расчленил на три части, выдвинув вперед два боковых крыла. Большая часть колонн сосредоточена в центре, у так называемого Салтыковского парадного подъезда, оформленного особенно выразительно.
Со стороны Дворцовой площади здание выступает вперед центральной своей частью. Тройная аркада ворот, перекрытых узорчатыми решетками, фронтоны,
украшенные лепкой, прихотливые изгибы сложных карнизов, лепные наличники окон и тот же сложный ритм колонн со статуями и вазами на парапете - все это придает главному фасаду необычайную торжественность и величие.
Особую роль в архитектурном убранстве здания играет трехцветная окраска: общий зеленый фон, белые колонны и золотистые лепные украшения (первоначально, в XVIII - начале XIX века, дворец имел иную раскраску: розово-желтую, с белыми колоннами).
Богатством своей архитектуры Зимний дворец соперничал с лучшими дворцами Западной Европы.
Отметим здесь, что с окончанием строительства дворца встал вопрос и о расширении и укреплении Дворцовой набережной. Решено было «отступить несколько саженей от старого берега и сделать совсем новый» берег, существующий и поныне.
Сооружение Зимнего дворца оказало существенное влияние на строительство всего города. Гигантский по протяженности главный фасад его предопределил размеры центральной городской площади - Дворцовой. Мощная колоннада здания приобрела роль образца, на который равнялись архитекторы, создававшие крупные сооружения города в стиле русского классицизма второй половины XVIII и первой половины XIX века. И, наконец, заметим, что согласно распоряжению Николая I частные дома в Петербурге должны были по высоте уступать Зимнему дворцу не менее чем на сажень. Этот закон существовал 60 лет - до 1905 года.
Внутренние покои Зимнего дворца, отделанные первоклассными мастерами, отличались ослепительной роскошью, богатейшим архитектурно-художественным убранством. Сам Растрелли говорил, что во дворце «все украшено с величайшим великолепием».

Растрелли не довел до конца отделку интерье-
ов__к переезду Петра III были готовы лишь сто
комнат. В 1762 году он подал в отставку и уехал из России. Его работу продолжили сначала архитекторы С И. Чевакинский и Ю. М. Фельтен, а затем Ж.-Б. Валлен-Деламот и А. Ринальди, которые во многом изменили первоначальный проект Растрелли. В 1780-1790 годах архитекторы И. Е. Старов "и Д.'Кваренги произвели ряд существенных изменений в большинстве парадных помещений. Был создан новый Тронный (Георгиевский) зал. В конце 1820-х годов К. И. Росси оформил знаменитую галерею Оте- чественной войны 1812 года, а в начале 1830-х годов О. Монферран перестроил ряд парадных залов - Фельдмаршальский, Петровский и др.
Выполняя указания Николая I, Монферран вел работы с большой торопливостью и допустил техническую ошибку. Впоследствии это привело к уничтожению почти всего, что создали талантливые зодчие, художники, скульпторы, искусные руки рабочих. Перестраивая одну из стен, архитектор по недосмотру оставил незаделанным печной душник, близ которого проходили деревянные конструкции.
Декабрьским вечером 1837 года вспыхнул пожар. В короткое время огонь охватил большую часть здания. Многочисленные пожарные команды, воинские части, прибывшие ко дворцу, смогли отстоять только Эрмитаж с его богатейшими коллекциями полотен и скульптуры и вынести драгоценности, принадлежавшие царской семье, мебель, картины. Большую смелость проявили солдаты при спасении галереи 1812 года. Несмотря на бушевавшее вокруг пламя, им удалось снять и через огонь вынести в сохранности все портреты героев войны.
Пожар длился свыше тридцати часов. Это зрелище образно описали современники,

Пожар Зимнего дворца.
«Вся громада дворца, - писал поэт В. А. Жуковский, - представляла огромный костер, с которого пламя то всходило к небу высоким столбом под темными тучами черного дыма, то волновалось, как море, коего волны вскакивали огромными зубчатыми языками, то вспыхивало снопом бесчисленных ракет, которые сыпали огненный дождь на все окрестные здания. В этом явлении было что-то невыразимое: дворец и в самом разрушении своем как будто неприкосновенно вырезывался со всеми своими окнами, колоннами и статуями неподвижною черного громадою на ярком трепетном пламени».
Восстановительные работы начались сразу же после пожара. На них одновременно было занято до десяти тысяч мастеров и рабочих самых различных профессий. Жесткие сроки, определенные царем, и чрезвычайно тяжелые условия труда вызвали немало жертв, французский историк и публицист де Кюстин, побывавший в то время в России, писал по этому
поводу:
«Чтобы работа была окончена к сроку, назначенному императором, понадобились неслыханные усилия. Во время холодов от 25 до 30 градусов мороза 6000 неизвестных мучеников... были заключены в залах, натопленных до 30 градусов тепла для скорейшей просушки стен. Таким образом, эти несчастные, входя и выходя из этого жилища великолепия и удовольствия, испытывали разницу в температуре от 50 до 60 градусов... Люди задыхались от жары и пара, валились с лесов и разбивались, падали на улицах и умирали».
А царь торопил. В спешке потолочные балки Георгиевского зала были уложены на стены, почти потерявшие устойчивость во время пожара. И однажды, когда уже все было готово, потолок огромного зала рухнул...
Теперь все строилось так, чтобы впредь избежать пожаров. Вместо деревянных перегородок и потолков применялись огнестойкие материалы, стальные конструкции. Для сводов и стен было решено использовать специальные горшки, скрепляемые вяжущим раствором, «коих было для этой цели потребно до 5 миллионов». Время подтвердило: горшечная конструкция себя полностью оправдала.
В марте 1839 года, через пятнадцать месяцев после пожара, Зимний дворец уже стоял в прежнем блеске. Внешний его вид был воссоздан почти в точном соответствии с проектами Растрелли, внутренние же покои распланированы и отделаны заново. Восстановление Зимнего дворца после опустошительного пожара было поручено лучшим архитекторам того времени В. П. Стасову и А. П. Брюллову, представителям нового поколения зодчих, творивших в стиле русского классицизма.
Творческая биография Василия Петровича Стасова связана главным образом с Петербургом. Здесь он создал свои крупнейшие произведения архитектуры - Павловские казармы на Марсовом поле (ныне здание «Ленэнерго»), Преображенский и Измайловский соборы, Триумфальные ворота у Московской заставы и др. Он явился выразительным певцом мужества и величия русского народа. В первые годы своей деятельности Стасов сблизился с такими выдающимися русскими зодчими, как Захаров, Ворони-хин, Кваренги, которые оказали на него большое творческое влияние. Для архитектурных образов Стасова характерны повышенная монументальность и суровость, сильная пластика, широкое использование скульптуры, цвета и света.
В стиле русского классицизма работал и архитектор А. П. Брюллов (брат известного художника К. П. Брюллова). В Петербурге им были сооружены Михайловский театр (ныне Малый оперный театр), Лютеранская церковь на Невском проспекте, Пулковская обсерватория. Брюллов стремился к тому, чтобы на основе традиционных приемов русского классицизма найти новые архитектурные решения. В этих поисках нового зодчий иногда приходил к смешению стилей, что сказалось, в частности, при отделке интерьеров Зимнего дворца.
Оба зодчих - и Стасов, и Брюллов - выказали свое дарование и создали высокохудожественные
творения.
Необыкновенно богато отделана прекрасная й торжественно величественная Главная лестница. на занимает всю высоту здания и освещается, как храм, огромными окнами двух верхних этажей. После пожара Стасов сохранил замысел Растрелли и выполнил все основное убранство, подражая барочному стилю. Золоченые деревянные статуи в нишах ок заменил мраморными, вместо колонн из искусственного мрамора розового цвета поставил 10 монолитных колонн из серого сердобольского гранита. Вся лестница решена в новой, белой с золотом, расцветке, отчего ее вид стал еще более величественным.
С верхней площадки лестницы боковая дверь ведет в большой Фельдмаршальский зал, созданный в свое время Монферраном. После пожара зал был отделан Стасовым близко к первоначальному виду. Особую пышность придают помещению три громадные люстры из золоченой бронзы, чрезвычайно богатого рисунка. В неглубоких нишах между пилястрами ранее помещались портреты русских фельдмаршалов - отсюда и название зала. Петровский, или Малый Тронный, зал Стасов сделал еще более нарядным, чем он был прежде. В большой нише зала, расположенной против окон, установлен серебряный трон русских императоров, изготовленный по специальному заказу в Лондоне еще
в 1731 году.
За счет соседнего помещения значительно оыл расширен зодчим Гербовый зал, украшенный скульптурными группами витязей со стягами в руках и гербами русских губерний. Теперь здесь размещаются экспонаты выставки «Героическое прошлое русского
народа».
Следующая, расположенная рядом, Военная галерея 1812 года, построенная еще до пожара К.И.Росси, была восстановлена Стасовым с небольшими изменениями. Она особенно дорога нам как памятник героическому подвигу русского народа. Стены галереи почти сплошь покрыты портретами героев Отечественной войны, написанными английским художником Дж. Доу, работавшим вместе с русскими мастерами В. Голике и А. Поляковым.
А. С. Пушкин, неоднократно посещавший Зимний дворец и галерею, посвятил ей стихотворение «Полководец». В 1949 году в связи со 150-летием со дня рождения поэта в одном из простенков галереи была укреплена мраморная доска со строками этого стихотворения:
У русского царя в чертогах есть палата:
Она не золотом, не бархатом богата;
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;
Но сверху донизу, во всю длину, кругом,
Своею кистию свободной и широкой^
Ее разрисовал художник быстроокой.
Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн,
Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен,
Ни плясок» ии охот, а все плащи, да шлаги, Да лица, полные воинственной отваги. Толпою тесною художник поместил Сюда начальников народных наших сил, Покрытых славою чудесного похода И вечной памятью Двенадцатого года...
Поражает своим величием и мастерством художественной отделки Большой Тронный, или Георгиевский, зал. Зимний дворец не случайно называют сокровищницей цветного камня. Его помещения украшают около четырехсот ваз, чаш и столешниц, изготовленных из самоцветов только русскими мастерами многие залы дворца отделаны цветным или белым камнем Работая в содружестве с архитектором Н.Е. Ефимовым, Стасов облицевал Георгиевский зал белым итальянским мрамором в сочетании с золоченой бронзой. Особенно выделяются 48 монолитных колонн, высотою 6 метров и окружностью 1,8 метра.
Ефимов сам выезжал в Карру (Италия), где добывался мрамор, и лично следил за качеством материала и работ. Семь рейсов сделали корабли, чтобы доставить все детали для отделки зала.
Из литой, прочеканенной, а затем позолоченной «через огонь» бронзы сделано свыше 18 тысяч деталей, украшающих зал. Его освещают 1500 лампочек в 28 люстрах. Впервые в строительной практике в России Стасов применил в качестве потолочных перекрытий сложные металлические конструкции вместо обычных деревянных. Это исключительно смелое новшество зодчего станет еще более поразительным, если учесть громадную площадь помещения - 800 квадратных метров! Золоченый орнамент потолка повторяется в узоре пола, набранного из шестнадцати ценных пород дерева.
В дореволюционные годы в глубине зала стоял царский трон. После Великой Отечественной войны на месте трона была установлена уникальная карта Советского Союза, площадь которой составляет 27 квадратных метров. В ее мозаичном наборе насчитывается 45 тысяч кусочков русских самоцветов - яшмы, лазурита, орлеца, изумрудов, опалов, рубинов, аквамаринов, горного хрусталя. Столица нашей Родины Москва обозначена рубиновой звездой с бриллиантовыми серпом и молотом, слово «Ленинград» набрано из кусочков александрита. В 1937 году эту карту изготовили уральские мастера и работники Петергофской гранильной фабрики для международной выставки в Париже. Через два года она украшала советский павильон на международной выставке в Нью-Йорке. После войны в связи с изменением границ СССР реставраторы Эрмитажа, ученики и преподаватели 24-го художественного ремесленного училища Ленинграда значительно дополнили прежнюю карту. Стасову принадлежит также отделка Концертного, Большого, Аполлонового, Пикетного залов и Большой дворцовой церкви, то есть вся анфилада парадных помещений, расположенных в восточной и северной части здания.
Со стороны Дворцовой площади и Адмиралтейства во дворце располагались жилые покои- квартиры, или, как их еще называли, «половины», объединенные большими залами-гостиными.
В то время как Стасов воссоздавал парадные залы, Брюллов был занят отделкой жилых комнат.
Именно в это время в творческой манере зодчего уже наметился переход от классического стиля к эклектике, входившей тогда в моду. Смешение стилей - классицизм, готика, барокко - мы видим в Александровском зале, задуманном Брюлловым как памятник доблести русского воинства в 1812 году. В его отделке - обилие лепных украшений в виде мечей, лавровых венков, щитов, шлемов. На стенах размещены медальоны с барельефами скульптора Федора Толстого, прославляющие победу России в войне против Наполеона. Здесь - символическое изображение Бородинской битвы, поверженной Франции, а в центре- рельефный портрет Александра I в виде легендарного славянского героя Радомысла. Зал потому и назван был Александровским.
Белый зал, Золотая гостиная, Малиновый кабинет, Будуар, Ротонда, Арапский и Малахитовый залы - каждое из этих помещений Брюллов оформил по-своему оригинально, с блеском и роскошью. Особенно выделяется из них Малахитовый зал. Он предназначался для жены Николая I как главная парадная гостиная ее жилой «половины». Восемь колонн и столько же пилястр, два камина из малахита были куплены у промышленника Демидова, добывавшего этот камень в Меднорудинске на Урале. Темно-зеленый малахит сочетается с золотом. «Золото, как потоки волшебного каскада, разлилось повсюду, то охватив ровным полотном целые части, то раздробясь на мелкие струи или горя в чудных узорах...»- писал об этом зале придворный историк П. Башуцкий.
Петергофская гранильная фабрика использовала на отделку зала 133 пуда малахита...
Во дворце-1050 комнат, многие из которых достойны подробного описания, - так богато их убран-ство и так высоко искусство мастеров-оформителей. Площадь всех помещений, застланных главным образом дорогим паркетом, составляет 46 тысяч квадратных метров. Во дворце около двух тысяч дверей и 120 лестниц. На содержание дворца в конце XIX века
Малахитовый зал.
затрачивалось 400 тысяч рублей в год; штат его служащих достигал пятисот человек.
О высоком искусстве русских мастеров-строителей свидетельствует, в частности, такое обстоятельство. Во дворце Растрелли 1945 оконных проемов, но не было и двух совершенно одинаковых наличников. Лепные украшения как на фасадах, так и внутри здания делались на месте. Мастер набрасывал на стену массу из толченого кирпича и известкового раствора и обрабатывал вручную. Для этого надо было обладать талантом подлинного художника! Известны имена этих людей. Живописные вставки над дверьми писал «живописного художества мастер» Иван Вишняков вместе с Иваном Вельским и другими. Скульптурные работы исполнял «подмастерье скульптурного дела» Иван Евстифеев, изразцы для печей принадлежат мастерам невских кирпичных заводов Федору Тимонову и Федору Корнееву. Их мастерством мы восхищаемся и поныне.